Неожиданно появилось настроение написать это. Перечитываю и делюсь

В ярком, наполняющем храм свете, исходящем от Источника, неяркое свечение, пробивающееся сквозь кожу младенца, было почти незаметно, и, если бы не пушистые крылья, трепещущие перышки на которых отливали стальным блеском, ребенок ничем бы не отличался от человеческих младенцев. До обретения холодной завораживающей красоты, которой славилась его раса, ему было еще далеко. Пока это был просто ребенок, очаровательный, как все дети, светленький и улыбчивый, с голубыми глазами, цвет которых, в отличие от человеческих детей, был неизменным с рождения и до ухода в чертоги их Прародителя… который может и не случиться никогда, если на то будет благословение Света.
Одетый в белое жрец перевел взгляд на блистательного аристократа, держащего ребенка, и его губы тронула короткая улыбка. Мал'ах, чья совершенная красота в сиянии источника казалась воистину мистической, буквально светился от гордости, глядя на сына. Что ж, как бы ни превозносили крылатые создания Света свою расу, бывают моменты, когда они ничем не отличаются от людей. Это – один из них, ибо какой момент может быть прекраснее, чем появление на свет ребенка, и что может быть величественнее, чем наречение имени одному из новых детей Света?
Помедлив с мгновение, любуясь этой картиной, жрец безмолвно протянул руки, и мал'ах, ни минуты не сомневаясь передал светлейшему ребенка, замерев в ожидании вердикта.
Как же тебя зовут, малыш?
Жрец уже не раз проводил обряд, и, каждый раз, когда очередной ребенок оказывался в его руках, он слышал голос. Тот самый, который был с ним с рождения – голос Силы, голос Света, Серебряного Лорда, прародителя всех мал'ах. Этот голос распахивал перед ним будущее, показывая, каким станет каждое дитя сотни, тысячи лет спустя. Это было необходимо, ибо имя ребенка должно быть зримым выражением его судьбы.
Он не в первый раз нарекал имена, и не ждал ничего особенного. Все должно было быть как обычно.
Но не стало.
Едва ощутив на своих руках тяжесть ребенка, Светлейший задохнулся от невероятного ощущения Силы, окутывавшей дитя, словно невидимый кокон. Силы настолько грозной и невероятно огромной, что руки словно бы обожгло кипятком. Магическая мощь ребенка была велика настолько, что на миг человеку стало больно дышать.
А потом зазвучал Голос, и дыхание жреца вторично сбилось от леденящего ужаса, с которым он вглядывался в мелькающие картины будущего.
…кровь… багровые подтеки крови на белом мраморе улиц Ильменрата. Воздух, дрожащий от заклинаний и спертый от дыма, клубами застилающего небо, крылатые воины, сражающиеся друг с другом на улицах белого города, изрубленные тела на мраморных плитах, разноцветные перья, втоптанные в кровавую грязь… и над всем этим яркий свет Источника, сияющий ярче, чем полуденное солнце.
…и серокрылый мужчина, ослепительно прекрасный, как и все мал'ах, с лицом, искаженным гневом и безумием, клинки, слетающие с его ладоней, мертвенный свет молний, озаряющий парящую над городом фигуру… оковы на его руках, полный отчаянья крик, звенящий под сводами мрачного зала… и покидающий его Свет, оставивший вместо себя бесконечную пустоту… и Тьма, наполняющая опустевший сосуд…
…и застывшая у портала фигура Падшего, пустые, бесцветные, прозрачные глаза которого не выражали уже ничего. Кривая усмешка, исказившая прекрасное холодное лицо, последний взгляд в сторону гор, за которыми скрыта Темная долина, яркая вспышка… и оставшаяся пустой скалистая площадка, над которой слабо мерцает в светлеющем небе последняя утренняя звезда.
Звезда…
- Светлейший? – голос мал'ах, в котором мешались вопрос и легкая тревога выдернул жреца из транса, и помог удержать вскрик ужаса, саднящий горло.
Нет… он не имел права поведать то, что ему было показано Светом. Не имел права рассказать о том, что любопытно озирающийся на его руках малыш, впав в безумие, потребует себе трон, увлечет за собой множество юных мечтающих о подвигах мал'ах, развяжет кровавую бойню в этом прекрасном городе, и, приняв в себя Тьму, покинет этот мир, оставив после себя тяжелую память и множество смертей.
Это было только его видение. Знать и молчать – таков был завет Света, дарившего ему силу и посылавшего пророчества.
С трудом вспомнив, как нужно дышать, жрец отстранил от себя ребенка, вглядываясь  черты младенческого лица и ища на нем признаки грядущего безумия.
Ничего. Словно и не было этого видения, предрекавшего беду.
- Светлейший? – нетерпение в голосе становится еще более явным.
- Звезда, - голос жреца звучит тихо, - Предрассветная звезда.
Имя, прозвучавшее на исконном языке мал'ах, вызывает всеобщее восхищение, и губы жреца на миг трогает полная горечи улыбка. Несложно было перевести на исконный язык имя, названное Светом на изначальном. Жить, зная истинное значение – гораздо сложнее. Впору позавидовать этим крылатым созданиям, не знающим языка, на котором говорит их Прародитель со жрецами. Позавидовать… и заставить себя улыбнуться в ответ на благодарность счастливого отца, не знающего пока, что породил на свет одержимого.
Воля Света – закон. Никто не должен знать. Только нарекающий имя.
В этом дар жрецов и их проклятие.
Только оставшись в одиночестве, человек позволил себе устало опуститься на пол у сияющего алтаря, и прижаться лбом к холодному камню, заново переживая увиденные страшные картины с участием того, которому только что дал имя.
Вспомнит ли кто-нибудь, что есть и другие языки? Что каждое из имен для детей Света имеет множество значений?
Предрассветная звезда – на языке Света.
Величайшая звезда – на языке Тьмы.
Звездный воин – на языке богов.
И еще одно значение, на языке Первых. То самое, названное Светом. Предрекающее беду.
Аль'Аризэль...
Падающая звезда...
Светозарный…