Странно, на этот раз пение не доставило ему того удовольствия, которое он привык получать. Хотя, возможно, это было не странно, а напротив, закономерно. Все же, одно дело петь для собственного удовольствия и с полной самоотдачей, и совсем другое – просто пытаться задеть окружающих. К тому же, безуспешно. Судя по всему, песня не послужила той самой провокацией, на которую он рассчитывал.
Печально…
Искоса взглянув на Тен-эт-Лорела, Сераф отложил лютню и снова затянулся кальяном. Очень хотелось узнать у того, что он думает о собравшемся обществе и обилии обрушившихся на него деталей светской жизни, но сейчас, когда приготовленный для них диванчик обступили со всех сторон, такой возможности не было. Что ж, возможно будет шанс узнать мнение Карателя после, когда они придут домой.
Покачав головой в ответ на просьбы продолжить импровизированный концерт, он скользнул взглядом по гостиной, и с некоторым интересом задержался на колоритной группе, которую представляли собой Седьмой и Пятый за шахматным столиком, и заместитель Седьмого рядом с ними. С чего вдруг этим двоим так захотелось поиграть именно в этот вечер – было весьма любопытно, тем более, что Пятый вообще не слыл любителем шахмат, а Седьмой слыл мастером этой игры. И, поскольку равного поединка здесь не предвиделось, все это следовало понимать так, что эти двое явно что-то замышляют. Вопрос только, вместе, или по отдельности.
- Сиятельный, расскажите нам что-нибудь!
Оторвавшись от раздумий, Шеен-а-Сераф взглянул на стоящего вплотную юнца, чей взгляд был затуманен тем восторженным ожиданием очередной героической сказки, какими, по мнению большинства молодежи, была наполнена история Светлых земель.
Ох уж мне эта пропаганда…
- Обязательно, мой юный друг, но чуть позже. Позвольте мне насладиться столь изысканным обществом прекрасных дам.
Юнец, слегка потупившись и покраснев, отступил, а Девятый скрыл ироничную усмешку. Рассказов в его памяти накопилось множество, но вряд ли хоть один бы понравился этому мальчишке.
К некоторому удивлению Серафа, вернувшийся после каких-то срочных дел Первый предпочел, вместо того, чтобы развлекаться в хорошей компании прекрасных дам, присоединиться к окружавшей древнейшего группе. Это было несколько странно, так как приятность своего общества для Аль'Зарэля Шеен-а-Сераф не склонен был преувеличивать. Но, как бы там ни было, это был неплохой шанс побеседовать на интересующую Девятого тему. Ларчик, даже находясь в пространственном кармане, фантомно жег ему руки, и чернокрылому не терпелось избавиться от этой обузы. Ну, или получить подтверждение, что ему придется ломать себе голову над выполнением просьбы еще неизвестное количество лет.
- Сиятельный Первый… - он, не поднимаясь с места, учтиво склонил голову, приветствуя. – Рад видеть, что дела департамента не стали причиной отказа от нашего общества. Если позволите, я хотел бы просить вас о небольшой любезности. Не уделите ли вы мне несколько минут в течение этого вечера для уточнения некоторых деталей относительно завтрашнего… события?

Внимания Зарэль не ждал и не жаждал, по крайней мере от древнейшего мал'ах, и искренне полагал, что ему отвечают взаимностью. В конце концов, вопрос с Навиром и оплатой его освобождения был решен еще днем, и Первый не припоминал за собой иных долгов перед новым Девятым. И предлог для приватной беседы, звучащий правдоподобно для окружающей молодежи, поражал своей очевидной нелепостью.
- Можно подумать, вам есть какое-то дело до предстоящей миссии, - не без недовольства подумал Аль'Зарэль, вообще не любящий чужого вмешательства в дела работы своего департамента, меж тем слегка улыбаясь в ответ.
- Похоже, аура государственных дел преследует меня на этом вечере. Разумеется, буду счастлив обсудить с вами детали в любой удобный момент. Но, если вы не против, я бы предложил сделать это прямо сейчас, дабы после не отвлекаться от приятного времяпрепровождения.
А затем, обернувшись к Эль'Сиане, с легким вежливым поклоном добавил:
- И если, конечно, очаровательная хозяйка простит столь дерзкое похищение её дорогого гостя.
Последнее было всего лишь данью вежливости, которую ценитель красоты и изящества этикета не мог опустить. На деле мнение жены Седьмого, равно как и любого в этом зале, не имело никакого значения. Из прихоти устраивать скандал, не позволяя двум членам Совета обсудить вопрос государственной важности - абсурд. Максимум, допустимо выразить неудовольствие, и то в полушутливой форме. Но при этом не спросить разрешения - проявление неуважения и невежества. Для некоторых народов это - бессмысленная трата времени и воздуха. Для Зарэля это было чем-то сродни изящным движениям танца, без которых, хоть и можно и обойтись, но теряется вся красота процесса.

совместный ответ на вопрос Сиятельного Пятого отыгран в Скайпе
Надежды на то, что Седьмой отошлет его, позволив избежать весьма рискованной компании, не оправдались. Хотя в глазах начальника и сверкнуло едва уловимое удивление, Аль’Корат все же уступил желанию своего Сиятельного собрата и разрешил Фаилу остаться. Что последнего нисколько не обрадовало. Да и кому понравиться находиться между молотом и наковальней?
Впрочем, на поведении Престола это не коем образом не отразилось. С легкой улыбкой склонив голову в знак благодарности за оказанную честь (которой, откровенно говоря, он бы с куда большей радостью избежал), серокрылый проследовал вслед за Сиятельными к шахматному столу и занял кресло возле окна, предварительно скинув на пол несколько подушек и, с куда большей бережностью, убрав лежащую на них лютню. Пальцы Престола любовно погладили лакированное дерево дека, едва задевая струны. Те вздрогнули, издавая приятный звук и отзываясь на прикосновение. Все это было проделано словно бы случайно. Со стороны могло показаться, что Арис-эт-Фаил со знанием мастера изучает инструмент. В этом не было ничего особенного. Любовь заместителя Сиятельного Седьмого к музыке не была тайной, а мастерство давно уже снискало признание в столице, хотя Фаил и не часто брался за инструмент в обществе. Но сегодня же музыкальный вечер, так почему бы и нет? Тем более что лютня выполнена прекрасно.
И все же был у его действий иной, тайный смысл, понятный лишь одному из всех, кто присутствовал в этом зале. Извлеченные звуки стали ответом на шифрованное распоряжение Седьмого, давая понять, что Престол его понял. Бережно опустив инструмент на пол, и прислонив его грифом к креслу, Фаил с любопытством взглянул на доску, где уже был сделан первый ход. Как же мило… - фыркнул он про себя, отметив, что Аль’Корату выпало играть белыми. – Интересно, звезда моя, ты будешь радушным хозяином и позволишь ему выиграть или оставишь партию за собой?
Щиты были опущены, хотя и не все. Даже учитывая, что мысли предстояло читать ему, вероятность того, что по каким-то причинам Седьмой может намеренно или же случайно «увидеть» то, что ему «видеть» не следовало, была, и Престол предпочел все же себя обезопасить. Насколько бы они не были близки и привязаны друг к другу, есть тайны, которые Фаил предпочитал оставлять за собой. И его шпионаж в пользу Пятого, не слишком то старательный, к слову, явно входил в число таких тайн.
На новый, уже мысленный приказ начальника, мал’ах никак не отреагировал. Он казалось, вообще утратил нить разговора, что вели Сиятельные, погрузившись в собственные размышления. Что в данной компании могло быть для него вполне простительным. Не смотря на свою тягу к знаниям, в научные дебри Фаил погружался лишь на столько, насколько этого требовали сиюминутные обстоятельства, и тягаться в подобного рода дискуссиях с главой Пятого департамента и одним из его бывших магов, было бы несколько самоуверенно с его стороны. Да и золотого правила всех подчиненных, казаться глупее, чем ты есть на самом деле, но при этом быть расторопным и исполнительным, еще никто не отменял.
И судя по тому, что Пятый в своем чудачестве  напрочь забыл, что именно он налетел на серокрытого мал’ах и решил, что Фаил имел неосторожность его о чем-то спросить, данное правило в скором времени могло полностью оправдать себя. Престолу ничего не оставалось (ну не махать же на Пятого руками, открещиваясь), лишь кивнуть в знак согласия и изобразить на лице светское любопытство к словам Сиятельного ученого. Над ответом и думать не пришлось. Не успел Тин-эт-Ирэйс закончить фразу, как в голове Престола уже, подобно эху, возникли мысли Аль’Кората. Спроси, не будет ли такой артефакт слишком энергозатратен?
В первую секунду хотелось тихо рыкнуть. Вот только на себя или же на вконец обнаглевшее начальство, Фаил так и не решил. А может и вовсе на Пятого, своим вопросом явственно стремящимся поставить Престола в не самое выгодное положение. В одно мгновение, занявшее не более доли секунды, представив себя обоих Сиятельных в образе ночных мотыльков, которым он с мстительным удовольствием отрывает крылья, Арис-эт-Фаил в лучших традициях шпионско-актерской школы изобразил на своем лице смущенное замешательство, после чего произнес, позволив ноткам неуверенности просквозить в голосе:
- Подобного рода артефакт стал бы весьма полезным изобретением. Но, прошу простить меня, Сиятельный… мм… не будет ли он слишком энергозатратен?

В том, что Первый не откажется от разговора Сераф был уверен – сама формулировка просьбы была на это рассчитана. Поэтому полушутливое замечание Сиятельного встретил очаровательнейшей улыбкой, и поднялся с диванчика, несколько тревожно посмотрев при этом на Лорела, а потом и на окружающих. Но решив, что компания дам особой опасности представлять не должна, все же рискнул отойти.
По пути к выбранной им нише у окна, чернокрылый имел легкое удовольствие не только мельком глянуть на шахматную доску, возле которой расположились Седьмой и Пятый, но и выслушать часть весьма показательного монолога Сиятельного главы департамента разведки, который, без сомнения, впечатлял глубоким знанием предмета. Жаль только, что не того, какого следовало бы.
Вот и какой Тьмы ты тут делаешь, щенок безмозглый? Твое место в лабораториях, и всегда там было, начиная с первого твоего выступления на студенческой конференции. Что ты, Тьма тебя задери, забыл в седьмом департаменте, да еще и в кресле Седьмого, ты же вообще не разбираешься в том. что тебе поручено!?
Скрыв переполнявшее его раздражение под легким заинтересованным взглядом, Сераф ненадолго задержался возле шахматного столика, наблюдая за мучительными размышлениями на лица Пятого, который, очевидно, никак не могу решить, какую именно фигуру нужно двигать с места, а потом, опомнившись, сделал еще несколько шагов и остановился у окна в арочной нише, где колеблющаяся от ветерка занавеска полускрывала тех, кто пожелал бы уединения.
- Прошу меня простить, Сиятельный, - он снова бросил взгляд на занятую шахматами парочку, - увы, ностальгия – болезнь стариков. Мне вспомнилась научная конференция, на которую я был когда-то приглашен Сиятельным Тэн-эт-Шаэном, и где Сиятельный Седьмой, еще тогда студент, выступал со своим первым докладом. Он был самым молодым из участников, и уже тогда было ясно, что его ждет блестящее будущее.
Вот только никто не думал, что это будущее его ждет в политике. Глупый мальчишка, неужели власть тебе была так важна, что ты загубил ради нее свое призвание?! Вот уж действительно, воздух Рассветного замка похож на ядовитые испарения над застоявшимся болотом. И в чем-то Первый прав, давно пора это болото взбаламутить…
Завершенная мысль вполне логично привела Шеен-а-Серафа к мал’ах, с которым он намеревался поговорить, и, встряхнувшись, древнейший на время отбросил философию, решив, что с этим он всегда успеет.
- Впрочем, эта лирика не имеет отношение к настоящему, не так ли? - чуть улыбнувшись, Сераф парой движений поставил завесу тишины и заодно слабенькую искажающую иллюзию, чтобы окружающим не было видно в полной мере, что происходит. – У меня к вам небольшая просьба, Сиятельный. Сразу предупреждаю – расплачиваться за эту услугу я не намерен, так что вы можете отказаться. - Слегка встряхнув пальцами, Сераф извлек из пространственного кармана ларец и, щелкнув замочком, показал Первому лежащую в нем книгу. – Передайте это Владыке демонов. Я думаю, он найдет мое послание интересным и познавательным для себя, и, возможно, это сподвигнет его к большей лояльности и сговорчивости.

Только услышав потрескивание бокала в руках, Аль'Тиас, слегка опомнившись, перестал сжимать хрупкий сосуд так, будто в его руке была шея Сиятельного Седьмого, которого ему хотелось придушить с момента появления Сиятельной пары в гостиной. Гнев, ярость, оскорбленное самолюбие и, чего греха таить, ревность, бушевали под привычной светской маской мал'ах, то и дело норовя вырваться наружу.
Разумом он вроде бы и понимал, что принимать всерьез разыгранную перед гостями сцену семейного благополучия вряд ли стоило, но сейчас разум позорно отказывал. Что ни говори, а отрицать выдающуюся красоту Сиятельного было невозможно, даже если ревность заставляет отыскивать в безупречно-классическом облике одни только недостатки. А сегодня Седьмой, как назло, еще и разоделся не в пример обычному блеклому виду, заставляя на каждое разумное мысленное возражение возникать коварному «а вдруг», от которого разумные мысли отправлялись гулять куда-то в подсознание. Оставалось только острое нерассуждающее желание сперва как следует врезать этой беловолосой твари по слишком безупречному лицу, а потом выдернуть очаровательную леди из толпы, окружившей Сиятельного Девятого, и задать ей пару вопросов. Основным из которых был, какой, собственно, Тьмы! После всего что было, после ухаживания и встреч, от воспоминаний от которых до сих пор слегка перехватывало дыхание, видеть леди кокетничающую с мужем (о котором она, к тому же, всегда отзывалась весьма нелестно!) было, мягко говоря, не самым большим удовольствием.
Но, разумеется, благовоспитанный аристократ не мог и подумать о том, чтобы подобным образом нарушить этикет. Тем более, что поблизости от Эль'Сианы (а, точнее, от древнейшего) как раз находился собственный начальник Аль'Тиаса, попадаться которому на глаза в таком состоянии и вовсе не хотелось. Несмотря на привычность светской маски, аристократ вовсе не был уверен, что сможет сдержаться, а выдать себя каким-нибудь неловким жестом или слишком едким замечанием хотелось меньше всего – демонстрировать при Первом несдержанность было чревато неприятными последствиями.
Услышав снова легкие потрескивание, Аль'Тиас решил, что, во избежание скандала, лучше все же избавиться от бокала, ножку которого он сжимал буквально до онемения пальцев, и, подозвав жестом слугу, поставил наполовину опустошенный бокал на поднос. Однако, чтобы не оставлять руки и вовсе пустыми, взял вазочку с мороженым, которая была сделана из более толстого хрусталя и могла какое-то время переносить постоянные попытки нервного мал'ах сжать кулаки. Собственно, для того, чтобы этого не сделать, ему и нужно было хоть чем-то занять руки.
Пройдясь по гостиной и раскланявшись с некоторыми знакомыми, АльТ'иас ненадолго остановился возле шахматной доски, сверля взглядом играющего Седьмого, а потом рискнул все же приблизиться к группе, окружавшей Сиятельного Девятого, правда, так, чтобы не попасться все же на глаза начальнику. Тот, кстати, совершенно неожиданно сделал подчиненному подарок – удалился в компании Сиятельного Девятого, дав Аль'Тиасу пространство для маневра. Чем тот, разумеется, воспользовался, подойдя к собравшейся компании уже вплотную.
- Приветствую, Сиятельная Аль'Тэлия, - поклонившись супруге Восьмого, он, так же изысканно поклонился Эль'Сиане и поднял на нее взгляд, в глубине которого отчетливо просверкивала ярость, - Сиятельная Эль'Сиана, приятного вечера.
[NIC]Аль'Тиас[/NIC]
[AVA]http://savepic.ru/6219579.jpg[/AVA]

Отредактировано Архивариус (2014-11-04 02:17:40)

Лицо Падшего на обложке снова вызвало у Серафа тайное содрогание, несмотря на то, что на нем застыло непривычное и не свойственное ему строгое и задумчивое выражение. Сколько древнейшему помнилось, светловолосый архимаг, даже в спокойном состоянии, всегда сохранял во взгляде и в улыбке что-то не то безбашенное, не то откровенно безумное. Страшно вспомнить, сколько сил пришлось тогда затратить ЭльТарис, чтобы заставить Херувима не только сидеть спокойно, но и придать лицу нужное выражение. Шеен-а-Серафу пришлось тогда все время позирования перебирать струны, выбирая мелодию, которая заставила бы темпераментного до буйства аристократа хоть немного смирить свой нрав и задуматься. Странно, но лучше всего подействовали удивительные по своей мелодичности и торжественности переливы гимнов, которые давались Серафу не так хорошо, как баллады, но, тем не менее, он, хоть и с немалым трудом мог передавать настроение, которым они были наполнены.
Кое-как отогнав неуместную задумчивость и погасив скрытый гнев, который сам собой возникал у Серафа при виде ни в чем не повинной книги, чернокрылый поднял взгляд на Первого, изучавшего обложку с такой же задумчивостью. Было откровенно любопытно, что Сиятельный скажет на довольно необычную просьбу. Не только по сути, но и действительно любопытно – начиная с сегодняшнего дня, этот господин вызывал у Шеен-а-Серафа что-то вроде научного интереса, и он готов был наблюдать за ним с тем же препарирующим любопытством, с которым он наблюдал за Лорелом. Правда, чуть более напряженно, так как Сиятельный Первый относился к тем мал’ах, действия которых могли повлиять на спокойную жизнь Серафа в дальнейшем.
- Разумеется, бесполезно, - с приятной улыбкой подтвердил древнейший, - могу лишь со всей ответственностью пообещать, что в моем послании Владыка демонов не усмотрит ничего оскорбительного или провокационного. Это просто… напоминание о войне и ее последствиях.
По губам древнейшего скользнула двусмысленная усмешка, словно он хотел в очередной раз сказать какую-то пакость. Но, вместо этого, он отвел глаза от содержимого шкатулки, и скользнул взглядом по гостиной, наблюдая за гостями с улыбкой, которая могла бы быть ироничной, если в ней не проглядывала тень настоящей горечи.
- Многим из здесь присутствующих тоже не мешало бы вспомнить об этом, - вполголоса заметил он. - Трудно найти в  этой гостиной тех, чьи родные не погибли бы во время предыдущей бойни, но, если задать прямой вопрос… ответ большинства будет банален до тошноты, не так ли, Сиятельный?
При всей своей выдержке он не смог удержать нотку сожаления  в голосе, имея в виду именно то, что сказал и не только. Сераф действительно был уверен, что слишком у многих взращенная ненависть к порождениям Тьмы будет сильнее, чем доводы здравого смысла. И ему очень хотелось бы не только знать, догадывается ли Первый об этом (чернокрылый не сомневался, что не догадываться невозможно), и знать гораздо более важную вещь: знает ли Сиятельный, что он будет делать с этим.

Отредактировано Шеен-а-Сераф (2014-11-06 22:45:24)

По всей видимости, его выступление удалось. Во всяком случае в глазах Седьмого он прочел явственное одобрение, в то время как по лицу Пятого скользнула тень замешательства. Ученый, верно, не ожидал от бывшего вояки подобного ответа. Впрочем, следовало признать, что и сам Фаил, этим вечером, не ожидал бы от себя подобного, не будь его разум открыт для подсказок начальства. Которое, к слову, уже разразилось научными рассуждениями, чувствуя себя как рыба, вновь выпущенная в море из тесного аквариума. Бросив на Аль’Кората беглый взгляд, Престол вновь с интересом посмотрел на шахматную доску, с которой только что посыпались фигуры, задетые неловким движением Тин-эт-Ирэейса. Больше по инерции, нежели из желания помочь Сиятельному, Фаил, нагнувшись, подставил ладонь, ловя в нее несчастного ферзя.
- Прошу, Сиятельный, - легкая улыбка тронула губы мал’ах, когда он вернул фигуру Пятому. – Вы уронили слишком важную фигуру… Как пожелаете, Сиятельный, - тут же отозвался он на просьбу Аль’Кората. Шифрованный приказ вновь вызвал легкий укол раздражения, который, впрочем, никак не был явлен взору начальника. Складывалось впечатление, что после его недавних проколов, Седьмой намеревался ему едва ли не письменные распоряжения выдавать на каждое действие. Ну, или «засесть у подчиненного в голове» на неопределенный срок. От последнего предположения Престола передернуло. Сколько всего белокрылый мал’ах мог бы узнать, решись он на подобное расточительство времени и сил. Многое из того, что ему знать не следует…
Лютня привычно легка в руки. Конечно, это был не его личный инструмент, знакомый и любимый каждым изгибом, о чем Фаил несколько сожалел, учитывая, насколько чистым и мелодичным был звук у его «сокровища» (название вполне себя оправдывало, если знать, сколько времени и денег у него ушло на приобретение лютни конкретного мастера). Впрочем, Престол уже успел услышать звучание доставшегося ему инструмента и остался им вполне доволен. Ухоженные пальцы скользнули по струнам, извлекая первые аккорды старинной сонаты. Сие произведение не входило в число наиболее им любимых, но было оптимальным вариантом для общения между разведчиками, в силу своей незатейливости, при этом достаточно известной, что бы не вызвать в посторонних подозрения.
Нежная мелодия струилась, напоминая, всем, кто ее слышал о мимолетности красоты, о том, как белым снегом на зеленый ковер листвы опадают атласные лепестки яблони. Как ветер кружит их в танце, сорвав с ветвей. Умелые пальцы музыканта порхали по струнам, извлекая из них новые аккорды. Краем глаза Арис-эт-Фаил заметил, что некоторые из гостей, те, что стояли ближе всего, прервав разговор, оглянулись, слушая его игру. Это не могло не льстить Престолу. Но даже за столь приятным чувством, он не мог позволить себе забывать о работе и то, зачем собственно Аль’Корат попросил его сыграть.
«Следи за руками и лицом». И он следил. Ровно до тех пор, пока не услышал легкого постукивания каблучков. Повернув голову, Престол, оборвав мелодию, поднялся с кресла, легким поклонам приветствуя подошедшую к ним девушку, а заодно и посылая сигнал Сиятельным, что они более не одни. 
- Леди Аль’Кейра…

Восторженное удивление Пятого даже слегка льстило, заставив улыбнуться сидящему напротив мал'ах вполне искренно. Ничто так не ласкало самолюбие Аль'Кората, как признание его талантов в науке. Даже комплименты его умениям шпиона не вызывали столько бальзама на душу и не располагали так к собеседнику. Правда, память об утреннем разговоре и как он едва не поддался на сладкие речи, все же пока помогала Аль'Корату сохранять голову холодной, и мыслить более или менее здраво. Да и в целом шахматная партия вызывала неоднозначное впечатление. Слишком уж нарочитыми казались промахи Сиятельного Пятого, и Седьмой не понимал, зачем так открыто проигрывать. Разве что для того, чтобы польстить… но неужели Пятый всерьез считал, что такая грубая лесть может понравиться хорошему игроку, для которого истинное наслаждения – выиграть у достойного противника, а не у дилетанта?
Кроме того, Пятый сейчас откровенно и нагло лгал – никаких наработок, о которых он туманно намекнул, не существовало в природе. Не только потому, что о подобных открытиях в Пятом департаменте Седьмому докладывали неукоснительно, но просто – не существовало. Тин-эт-Ирэйс был не первым, кто задумался о создании подобного артефакта, уже многие поколения ученых трудилось над этой проблемой, и вывод был сделан конкретный – для реализации такого замысла с минимальными потерями энергии нужна овеществленная магия. Аль'Корат еще припоминал разговоры ученых, заставших войну с богами, которые вслух сожалели о том, что ни одному из военных не пришло в голову взять столь ценный генетический материал живьем и доставить для опытов.
Как бы то ни было, но Пятый сейчас откровенно нарывался, считая, что его оппонент либо слишком глуп, либо беспамятен, чтобы купиться на подобные сентенции. И эта мысль помогла Аль'Корату преодолеть первоначальное очарование комплиментов.
- Что ж, если такие наработки появились, я могу только поздравить пятый департамент с великим открытием. Право, под вашим руководством наши ученые буквально творят чудеса, Сиятельный Пятый.
Для любого, кто хорошо знал Аль'Кората, эта весьма вежливая фраза с ядовитым подтекстом была отчетливым знаком, что Седьмой не на шутку рассержен, но выражение его лица было все то же – безупречно спокойное и внимательное.
Переливы лютни в руках Фаила слегка успокоили его раздражение, заставив слегка успокоиться и сохранить необходимую для разведчика концентрацию и способность наблюдать. Тем более что материал для наблюдения был богатый, оставалось только сопоставить его с другими известными факторами, но этим Аль'Корат собирался заняться уже позже.
Легкий звук шагов и вслед за этим приветствие Фаила заставили его оторваться от созерцания фигур и поднять голову. По правде говоря, он не ожидал, что дочь пожелает оторваться от компании молодежи, чтобы присоединиться к нему. Но и не был особенно против, тем более, что элегантно одетая и на редкость симпатичная девушка была для него поводом ощутить укол самодовольной радости. Что ни говори, а девочка была красавицей, а рыжеватый отлив ее волос мигом напомнил Аль'Корату волосы его отца, в которые он в детстве обожал вставлять собственные выпавшие перья.
К чему это вдруг вспомнилось?
Удивившись сам себе, он улыбнулся.
- Тоже интересуешься шахматами, моя дорогая? – взгляд Аль'Кората скользнул по платью девушки и остановился на подаренной им брошке. - Надеюсь, тебе понравился мой подарок?

Кейра не очень-то рассчитывала подойти к отцу просто так, без случайных светских бесед по пути. Но того, что путь ей заступит сам господин Фаил никак не ожидала.
Видимо, полная комната аристократов пробуждала в этом мал'ах хорошие манеры. Или просто, то что рядом отсутвовала мать, заставляло вспоминать о должности и обязанностях?
Но играть в этикет и его отсутвие можно и вдвоем. Утром господину Фаилу так хотелось продемонтрировать какой он сильный и влиятельный, что он не постеснялся унизить мать в присутвии дочери. А так же не удосужился распросить саму Кейру, а как было дело.
Зато слуг, которых и в комнате-то не было во время проишествия допросил.
Девушка не стала даже шагов замедлять. Что в самом деле ей какой-то заместитель, когда отец уже встал с кресла и приветсвует ее?
Кейра весьма невежливо прошла мимо фаила, тепло улыбнувшись отцу.
- Да, интересуюсь. Меня учили играть, но практики было мало. - Она чуть смущенно пожала плечами. - Да и вряд ли в загородном поместье будут разыгрываться такие партии, как здесь в городе.
Девушка подошла поближе, намерено оставляя Фаила за спиной. Но у нее-то было оправдание. Второй день в городе, утренний стресс, первый выход в свет. Есть от чего растеряться, чтобы допускать этические ошибки, правда же?
- Мне очень нравится твой подарок, отец. Твоя работа видна сразу, и она привлекает внимание. Благодарю тебя.
Кейра привстала на цыпочки легонько коснувшись губами отцовской щеки.
- Ты сыграешь со мной партию?