"Да пошел ты!" - первое, что захотелось сказать мальчику в ответ. Но он покосился на телохранителей и на посредника, понял, что несмотря на то, что вряд ли его убьют прямо сейчас, пожалуй, это не лучший способ проверять его слова. Кау закусил губу. Определенно он не в том месте, где ему мог бы кто-нибудь помочь. Все вокруг было незнакомым. Ни само убранство дома, ни стиль постройки, ни природа за окном. Хоть мальчик особо и не присматривался когда шел по коридорам - не до того было, слишком волновался - но общее впечатление сложилось. И это совершенно не радовало его. Пытаясь держать себя в руках, ребенок решительно посмотрел в глаза мужчине:
- Где мы? Что это за место? - спросил он, и тон не сильно отличался от тона собеседника, хоть голосок был более тонкий и едва не дрожал. "Теперь я заложник здесь, не следует делать резкие движения, пока я ничего об этом месте не знаю, сначала стоит собрать хоть какую-то информацию. Интересно, возможно ли вообще отсюда сбежать?" - судорожно соображал Кау, но все выводы сходились к одному: он конкретно влип.

из своего загородного дома

Портал, как всегда, открылся в холле особняка. АльКорат благоразумно придержал дочь за локоть, памятуя о том, что после таких стремительных перемещений частенько кружится голова. Оглядевшись по сторонам, он с легким удивлением, приподнял бровь. Впреки уже установленному в доме правилу, управляющий не встречал вернувшегося хозяина. Это настораживало. И даже немного раздражало.
Выпустив руку дочери, он высокомерно кивнул подбежавшему к ним рабу, и выразительным взглядом окинул холл.
- Господин Талишер занимается новым рабом, - почтительно доложил прислужник
Надо отдать должное управляющему, рабов он умел вышколить так, чтобы они понимали хозяина с полувзгляда. Это весьма радовало Седьмого, так как у него не было времени заниматься этим самому.
Интересно, что за раб? Вроде бы в доме их достаточно… Или их поубавилось, а я и не в курсе? Или…
Седьмой чуть принахмурился. Поскольку комнатка позади его спальни уже пару дней пустовала, вывод был очевиден. И то, что новость была озвучена при дочери, было не слишком-то хорошо.
Впрочем, не будем заострять на этом внимания. Жить она все равно будет в другом крыле дома, и заходить ко мне в спальню ей незачем…
- Хорошо. Возьми у госпожи вещи и отнеси на второй этаж в левое крыло.
Он обернулся к дочери и одарил ее снисходительной улыбкой.
- Устраивайся пока. Я прикажу позвать портного, ювелира и других мастеров, можешь заказать все, что сочтешь нужным. Из дома пока выходить не стоит, но это временно. Пока я не найду тебе телохранителя. Можешь, если хочешь, погулять по саду. Я зайду к тебе чуть позже, и сообщу, ждать ли гостей.

Управляющий нахмурился, недоуменно поглядывая на нового раба. Вызывающее поведение мальчишки его не удивляло и не смущало, и не таких видал и обламывал. Все они были вначале такие, и стоило взглянуть на них уже потом, когда они привыкали к тому, что теперь их желания значат не больше, чем писк комара. Так, надоедливое гудение, которое так легко прервать ударом. Причем, ему лично вряд ли придется этим заниматься – хозяин справлялся с этим сам. Разве что прикажет выпороть строптивца, но и это работа не для управляющего, а для конюхов. Словом, поведение раба было не его печалью, и он не собирался обращать внимания на его выкрутасы. А вот высказанное вслух поразительное невежество было уже серьезнее. Шарахти, жулик такой, утверждал, что мальчишка – сын лорда, но лорды Вольных земель всегда уделяли большое внимание образованию отпрысков. Сын лорда просто не мог не слышать никогда имени сиятельного Аль’Кората, а значит, этот мальчишка, скорее всего, не тот за кого себя выдает. И, в этом случае, жуликоватому торговцу придется очень туго. Сам-то управляющий еще мог бы как-то пережить обман, но вот Седьмой точно терпеть не будет. Да и не положено ему молча сносить такое.
Человек еще раз окинул взглядом мальчишку, прикидывая не без брезгливости, откуда Шарахти вытащил этого смазливого щенка, и давно ли тот вообще ходит отмытый от грязи. Общая ухоженность мальчишки уже не казалась доказательством его происхождения – мало ли бродяг растит старательно таких вот смазливых безродных юнцов, чтобы продать потом в бордели, или, если повезет, с рук на руки богатым хозяевам. Впрочем, небольшая вероятность того, что мальчишка все же из хорошего рода существовала, но тогда он, скорее всего, был с изъяном. В семьях лордов тоже, случалось, рождались такие, кого боги умом обделили, и учить таких, разумеется, никто и не учил – на кой деньги кидать по ветру?
Словом, как ни крути, мальчишка был подозрительный, и, стоило, наверно, не показывать его пока хозяину, а то ведь сам найдет изъян – голову снимет за то, что дал себя облапошить. Только вот как утаишь – явится хозяин – ему с порога доложат.
- Значит так, вот что я тебе скажу, щенок бесполезный. Ты свои барские замашки брось, они безродным не по чину. Тебя здесь никто не спрашивает, чего ты хочешь. Пока нужно, я буду здесь стоять, а будешь много болтать, так язык живо укоротят. Ты меня понял, подстилка дешевая?

Злость мгновенно закипела внутри Кау, он сжал кулаки,и лицо его не могло скрыть испытываемых чувств: хорошо, что он стоял спиной к дворецкому. В этот момент мальчик очень жалел, что не мог использовать магию. Потому единственное, что ему захотелось сделать, несмотря на свой миролюбивый характер, это немедленно развернуться и залепить как следует хаму по лицу. Еще никто не смел его оскорблять. Однако, сделав вдох и пересилив себя, ребенку удалось успокоиться и сдержаться. А, собравшись с мыслями, он понял, что злиться было даже глупо: "Хех, ну надо же, мне удалось вывести его из равновесия парой фраз - Кау улыбнулся про себя - я всегда знал, что невозмутимость и безразличие бесят людей сильнее любых угроз. Интересно, что разозлило его больше: непочтительность к его хозяину или дерзость к нему самому? Надо будет еще проверить на досуге. Делать здесь все равно больше нечего. Все будут пытаться меня оскорблять и унижать, нужно быть выше этого. Как-никак я сын лорда."
- А я смотрю в доме Сиятельного ...члена совета с манерами дела обстоят не лучшим образом - мальчик обернулся к дворецкому через плечо - Видимо вам хорошо достается от хозяина, что приходиться вымещать злость на слабых и беззащитных - и ухмыльнулся - О, это несомненно делает вам много чести.... но я был о вас лучшего мнения - отвернувшись снова, он пожал плечами и сделал несколько шагов вглубь комнаты, краем глаза наблюдая за телохранителями - Можете стоять сколько угодно, если хотите, а я полежу - и плюхнулся на койку.

Поведение мальчишки все больше настораживало, и управляющий уже практически не сомневался в том, что ему подсунули не то, что обещали. Оставалось только понять, в какой степени это было не то. Хотя, оставалась, конечно, возможность глупой бравады со стороны мальчишки, но уж слишком была эта бравада нелепой, чтобы считать ее чем-то серьезным. Юнец вел себя так, будто понятия не имел, как в знатном богатом доме принято обращаться с рабами. И, тем паче, с наложниками, которые стояли на низшей ступени даже в иерархии рабов. Оставалось только задуматься, либо в его семье не держали рабов, что маловероятно, либо он все же действительно не имеет никакого отношения к знати Вольных земель. И вот на этот вопрос предстояло ответить проходимцу Шарахти. Впрочем, если подозрения оправдаются, то разговаривать жуликоватый торговец будет с сиятельным мал'ах, который очень не любил, когда его пытались надуть. И, если управляющий знал своего хозяина, Шарахти после этого разговора вернет все, что ему было заплачено за этого подозрительного раба, и даже больше.
На прочувствованную речь самого мальчишки он хмыкнул. Злиться он не собирался, еще не хватало портить себе нервы из-за будущей подстилки хозяина. Сколько их тут перебывало уже, и сколько еще будет. На всех злости не напасешься.
- Кто ты такой есть, чтобы на тебе срываться, - управляющий пожал плечами, - пустое место, только и всего. Собственность моего хозяина. А к рабам с хорошими манерами не подходят, они для свободных предназначены.
Собственно, говорить с рабом было больше не о чем, и управляющий собирался уже уйти, так как дел у него было много и тратить время на мальчишку, было нецелесообразно. Нужно было еще подумать, как объяснить хозяину такой неприятный казус. Но, как это часто бывало, действительность скорректировала его планы. Едва он сделал шаг к двери, как та распахнулась, явив глазам немного занервничавшего человека хозяина собственно персоной.
- Сиятельный, - он поспешно поклонился, - счастлив лицезреть вас дома. Вот, извольте взглянуть, новый раб для ваших покоев…
И для вашей постели, буде вы так пожелаете. Эти слова не были произнесены, но отчетливо повисли в воздухе. Управляющий поклонился еще раз и напряженно вгляделся в лицо хозяина, стоит ли ждать грозы, или пронесет.

Смятение и испуг управляющего Седьмой отметил тут же. Что там говорить, для человека Тирел преуспел в лицемерии, но соревноваться в этом искусстве с мал’ах, да еще с таким, для которого от этого умения зависит все, включая жизнь, было бы глупо даже для него. Впрочем, человек и не пытался. Напротив, он так старательно боялся, что у АльКората немедля заныли зубы, и он поставил ментальный блок. Эмпатия весьма полезный дар, во многих случаях, но неудобств он доставляет не меньше. Как, впрочем, и любая магия.
Интересно, он так нервничает из-за того, что не успел меня встретить у порога, из-за каких-то неожиданных неприятностей  в доме, или из-за этого нового раба?
Не обращая больше внимания на управляющего, Седьмой сделал пару шагов и остановился у кровати, разглядывая новое приобретение этого продойхи. Хотя, смотреть там, по большей части, было особенно не на что. Как, впрочем, и всегда, когда речь шла о людях. Хотя, некоторых из них можно было уважать хотя бы за смелость, дерзость и твердость характера, но таких были единицы. В общей своей массе, люди мало чем отличались друг от друга. А уж сравнивать внешность людей, с идеальной в своем холодном совершенстве красотой мал’ах, Седьмой и вовсе считал несусветно глупым, хотя и признавал порой за некоторыми людьми кое-какую прелесть, сравнимую с мимолетной и неброской красотой цветов, которые, на пару мгновений, могли все же порадовать глаз даже такого эстета, как он. Правда, к данному детенышу это не относилось. Не то, чтобы он был совсем уродлив, нет. Возможно, кто-то из людей даже счел бы его привлекательным… впрочем, кто их знает, эти непонятные людские пристрастия, но для мал’ах, давно перешагнувшего пору юности и пресыщенного даже самой редкой прелестью мимолетных цветов, зрелище было не слишком-то впечатляющим. Мальчишка был слишком мал, хлипок и бледен. И слишком юн, к тому же, если Седьмой еще не разучился на взгляд определять возраст людей.
Интересно, сколько лет этому зверенышу? Двенадцать? Что-то я не припоминаю, когда это я упоминал о том, что перехожу на детей…
Аль’Корат перевел взгляд на управляющего и, пока еще мирно, поинтересовался.
- Это чтобы за столом прислуживать? А почему здесь?
- Никак нет, Сиятельный… это не в слуги… это…. это для вас… вот. Новенький… Вы изволили обронить недавно, что не мешало бы, и я…
- Ты купил этого заморыша для моей постели? – голос Аль’Кората был обманчиво спокоен. – Тирел, тебе, я вижу, надоело быть управляющим? Так скажи, я это быстро исправлю.
- Никак нет, Сиятельный… не извольте гневаться…
- Я пока еще не гневаюсь, - Седьмой сделал ударение на слове "пока", давая понять, что терпение его не безгранично, - Пока что я в некотором недоумении. И тебе придется очень потрудиться, чтобы его развеять так, чтобы я был удовлетворен.
- Я-я… эээ…
- Вон, - все так же спокойно констатировал мал’ах, - жди меня за дверью. Я сперва побеседую с этим… существом, а потом уже решу, убить тебя сразу, или дать тебе оправдаться.
Управляющий судорожно сглотнул, и, не пытаясь больше спорить, выскочил за дверь. Седьмой, проследив, как за перепуганным человеком закрылась дверь, перевел взгляд на раба. Разумеется, он не собирался беседовать с ним о жизни, или выяснять, как тот попал в рабство. Сиятельный Аль’Корат намеревался всего лишь выяснить, в какой степени управляющий подвел его и обманул его ожидания. И, уже исходя из этого, сделать выводы и принять решение.
- Встань, - голос мал’ах был холоден и спокоен, без единого проблеска эмоций.

Мальчишка послушался, что несколько сгладило общее и весьма нерадостное впечатление от общей картины. Если юнец понимает, где и с кем можно артачиться, а где проявлять похвальную покорность, может статься, что он, по крайней мере, не глуп. С дураками Седьмой иметь дело не любил, даже в качестве постельных игрушек.
Мал’ах, не спеша, окинул новоявленного наложника взглядом, уже внимательнее присматриваясь к нему, и прикидывая, стоит ли тратить на него время, или сразу отдать на потеху охраняющим его дом стражникам. Ну, или еще что-нибудь придумать. В конце концов, даже самых бесполезных наложников можно было использовать с умом. За этого раба были заплачены деньги. А бесполезных трат Седьмой не любил еще больше, чем дураков в своей постели.
Нужно, кстати, узнать, сколько управляющий заплатил за это создание. Тогда и решу, достаточно ли ничтожна эта сумма, чтобы выбросить ее на ветер. Интересно, он годится на что-то, кроме как лежать бревном в чьей-то постели? Вряд ли стоит ожидать от мальчишки каких-то особых талантов в этой области, слишком уж он молод.
Он смерил раба еще одним задумчивым взглядом, отмечая привычно мелкие детали и укладывая кусочек за кусочком в мозаику. Судя по общей ухоженности и изнеженности, мальчишка мог быть не из простых. А мог и не быть. Настораживали руки: на них полностью отсутствовали следы каких-либо тренировок с оружием, которые были неизменной частью жизни всех мальчишек из хороших семей. Кроме того, Аль’Корат, будучи сам опытным магом, без труда уловил характерные всполохи подавленной силы, исходившие от мальчишки. Браслеты сдерживали магию, и без того слабую, насколько он мог судить. Если мальчишка был благородного рода, это могло бы частично объяснить отсутствие на руках мозолей от рукояти меча, но такое объяснение виделось весьма спорным. Разве что родители его были не в себе. Впрочем, для людей неадекватные поступки не были редкостью.
Задумавшись о своем, мал’ах не сразу заметил, что его так же рассматривают. Причем не исподлобья, а глаза в глаза. Он нехорошо прищурился, не испытывая, впрочем, даже тени гнева. Злиться на раба? Смешно, нерационально, неподобающе. А Сиятельного Седьмого можно было обвинить в чем угодно, но только не в неподобающем поведении с низшими.
Хлесткая пощечина оставила алый след на щеке раба. Мал’ах ударил даже не в половину, в четверть силы, так как хлипкий мальчишка вряд ли выдержал бы настоящий удар.
- Рабу не позволено поднимать глаза на господина, - в его голосе все так же не было эмоций. Просто холодная и равнодушная констатация факта.

Хм. Не безнадежен. Просто не привык еще.
Аль’Корат, полностью удовлетворенный демонстрацией покорности, не стал закреплять результат. Склонностью к жестоким наказаниям он не отличался, предпочитая жестокости изощренность. К тому же, мал’ах искренне сомневался, что хрупкий мальчишка выдержит по-настоящему суровое наказание, а убить его сейчас, когда он не определил еще для себя ценность приобретения, было бы слишком расточительно.
Нет, в наложники не годится, определенно. Пока не подрастет, во всяком случае. И то не мне, разве что разок для экзотики, но, сдается мне, удовольствия от такой экзотики немного. Может, приставить его прислуживать Кейре?
Вспомнив про дочь, он наметил себе поговорить с управляющим, чтобы тот нанял в хорошей конторе телохранителя для девушки, лучше оборотня, желательно из медвежьего клана.
Проблема телохранителя для Аль’Кейры была очень даже насущной, так как она, теперь уже наверняка, не будет сидеть целыми днями дома, а захочет выбираться в город. Можно было, конечно, выделить ей телохранителя из числа той личной стражи, которая полагалась каждому члену Совета, но приставлять к молоденькой красивой девушке охранника одной с ней расы представлялось глупым и непредусмотрительным. Молодые девушки впечатлительны, взбредет ей в голову влюбиться, проблем потом не оберешься. Так что оборотень должен быть стать неплохим решением задачки.
Встряхнув головой, Седьмой вернулся к насущному вопросу о том, что делать со стоящим перед ним мальчишкой. В принципе, он уже уверился в том, что как постельная игрушка раб бесполезен. Но решил, из привычной предусмотрительности, все же провести последнюю проверку.
- Разденься. – Голос мал’ах звучал все так же холодно и спокойно.

Очевидно, мальчишка соображал чуть быстрее, чем показалось с первого взгляда. Во всяком случае, разделся он не прекословя. Это можно было записать ему в актив, так как у Аль’Кората не было сейчас настроения учить раба манерам. Да и сомневался он, что, после его "обучения" мальчишка вообще будет на что-то годен. Особенно, если учесть, что он и сейчас на его вкус стоил немного. Особенно по сравнению с ним самим.
Похоже, управляющий забыл-таки, на кой он тут есть и какие у него обязанности. Тоже мне, нашел игрушку – ударь посильнее и можно хоронить…
Тонко очерченные губы мал’ах презрительно скривились. Вердикт для продойхи-управляющего и для его приобретения был не слишком утешительный. Ничего привлекательного, а, тем более, соблазнительного сиятельный мал’ах в новом наложнике не нашел.
Даже этот морализаторствующий Архонт и то смотрелся презентабельнее. Впрочем, разве можно сравнивать мал’ах и человека?
Седьмой припомнил строгую красоту беглого подчиненного и, со свойственным всем мал’ах самолюбованием, согласился сам с собой, что, разумеется, нельзя. И уж тем более, счесть бескрылое создание хоть в чем-то равным порождению истинного Света, пусть и перебежчику, было ну совсем невозможно.
Так что мне делать с этим рабом? В постель его точно не возьмешь, разве что разочек, да и то, что он мне может нового показать… Придется использовать иначе. На кухню послать, что ли? Там хоть пользу приносить будет. Или сразу отдать солдатам, пусть развлекутся? Хотя, неплохо бы узнать сперва, чему он вообще научен…
- Что ты умеешь делать, раб?