Прислушиваясь к удаляющимся шагам, Сераф лениво размышлял, не пойти ли следом за игрушкой… чуть попозже, разумеется. Уж больно интересно было посмотреть, как этот ненормальный будет себя наказывать. Но размышления были скорее теоретического свойства. Несмотря на шаткость некоторых своих принципов, слова нарушать он не любил. И, раз уж дал понять, что будет дожидаться своего так называемого гостя в этой же комнате, то так и намеревался сделать. Да и было ему чем заняться. Например, оповестить совсем разленившихся слуг о том, что хозяин уже с полчаса как дома. И переодеться. И заказать ужин. И… в общем, скучать он не намеревался.
А за ужином мы еще поговорим… или помолчим. Как пойдет, оба варианта интересны.
Предвкушающе улыбнувшись, Сераф небрежно протянул руку и дернул за шнурок звонка.
Не прошло и минуту, как затихший в оцепенелом молчании дом ожил, превратившись в гудящий улей. Что и говорить, хозяин здесь редко появлялся, и каждое его появление (всегда неожиданное) сопровождалось паникой. И это не стало исключением.
Впрочем, уже несколько минут спустя, чернокрылый нехотя признал, что несколько погорячился, посчитав слуг обленившимся сбродом. Нет, как ни странно, дело свое они знали прекрасно. Во всяком случае, менее, чем полчаса, заляпанный кровью пол был приведен в порядок, окна распахнуты, мебель протерта, кровать застелена чистыми простынями, а небольшой столик вытянут на середину и накрыт свежеотглаженной скатертью.
Сам хозяин и распорядитель суеты, все это время сидел за письменным столом, покрывая лист бумаги ровными строчками (нужно же было схватить вовремя новую мысль для будущей книги) и, время от времени, бросал через плечо короткие отрывистые приказы. Не забывая, между тем, прислушиваться к происходящему в ванной. Хотя, прислушиваться, не совсем то слово, даже самый тонкий слух не отследил бы того, что происходит там за закрытой дверью. А вот магия, творившаяся там, буквально обжигала кожу, и для опытного (пусть, как он говорил, и в прошлом) мага не представляло сложности отследить по еле заметным колебаниям Силы, что за заклинания использовал Каратель.. и восстановить по ним картину происходящего. Пусть и не в полном виде, но пока даже примерного наброска было достаточно.
Однако. Надо же, какими виноватыми мы себя чувствуем. И ведь, что характерно, удержался и не выполнил приказ. Интересно будет узнать твою тайну… чуть позже.
Глянув в очередной раз через плечо, и обнаружив, что стол посреди комнату уже накрыт на две персоны, Сераф отложил перо и поднялся. Приготовленная для него алая туника с плетеным поясом уже лежала на кровати, и ему оставалось только кивком подозвать одного из слуг и позволить ему помочь себе с переодеванием. Терпеливо ожидая, пока неловкий еще мальчишка расстегнет все застежки уличной одежды, он машинально отмечал новые лица среди прислуги. Как минимум половина из них были ему не знакомы, несмотря на то, что на память он не жаловался. Впрочем, удивляться было нечему – люди, как известно, мимолетны. В этом их главное неудобство, в остальном же слуги из них получаются хоть куда.
Облачившись, наконец, в недлинную свободную тунику, и освободившись от украшений, он так же сухо и отрывисто приказал отнести своему «гостю» чистую одежду (пока свою) и убраться вон.
По его подсчетам, в самое ближайшее время его игрушка должна была вернуться  в комнату. Торопить Лорела он не собирался, так как ждать все же умел, если на то была необходимость. Пройдя пару раз по опустевшей комнате, он на миг задержался было перед заветной стеной, но, пересилив себя, вернулся к  кровати, рядом с которой, на подставке, стояла лютня. Расстроенная, разумеется, так как на ней давно никто не играл. Чтобы убить как-то время, он взял инструмент  принялся перебирать струны, чутко прислушиваясь к их звучанию и, по мере надобности, подтягивая, доводя звук до совершенства.
Нет, определенно, в этом доме я становлюсь сентиментальным. Хочется петь… жаль только, что некому.

Отредактировано Шеен-а-Сераф (2013-06-14 02:34:55)

Тихие переборы струн успокаивали, но это спокойствие было не там, что он мог пожелать для себя. Слишком уж созвучно было само звучание этого инструмента той печали, которая, незримо для всех, но не для него, витала в этой комнате. Несмотря на прошедшие тысячелетия он все еще слишком остро помнил и последний разговор, и холод навсегда оцепеневших пальцев в своей руке.
Зачем… Столько лет прошло, но… зачем. Уж лучше бы…
Что было бы лучше, он, к собственному облегчению, додумать не успел, так как его свежевымытая игрушка очень вовремя появилась в комнате. Подняв голову, Сераф мельком скользнул взглядом по фигуре Карателя и, убедившись, что никаких внешних следов «смывания вины» на нем, кивнул, не переставая наигрывать. После всех манипуляций со струнами, они звучали как и положено, а в умелых руках чернокрылого (недаром же он со скуки так часто упражнялся в музицировании), еще и на редкость мелодично. Мелодии перетекали одна в другую, созвучно его мыслям и попыткам найти тот самый мотив. Получалось не очень, вопреки желанию сыграть что-нибудь жизнеутверждающее, обстановка старого дома навевала совсем другие песни.
- После радости и тоски
Как в душе, ни отнять, ни прибавить;
После песни средь лунной ночи
Ты не сможешь меня оставить.
Убиваешь горящую тень
Но любовь ни отнять, ни прибавить.
За тобой пойду я на смерть
Ты не сможешь меня оставить. ¹
Оставить… не сможешь оставить…
Он до боли закусил губу. Вспоминать было невыносимо, но не вспоминать - немыслимо.

- Уходи. Никто не знает, что ты здесь, ты можешь выйти через потайной ход. Пожалуйста, уходи. Я не хочу, чтоб ты видела, как я умираю. И не хочу, чтобы ты умерла.
- Нет. Я останусь с тобой.

Звук оборвался, может быть, чуть резче, чем он хотел бы, и затухающий звон струны отозвался в его истерзанной воспоминаниями памяти тихим стоном.
Нет, так нельзя. Нет смысла вспоминать. Нет смысла…
Снова подавив приступ тоски, он поднялся и, окинув Карателя ясным спокойным взглядом, ничем не указывающим на бурю в душе, жестом указал ему на стол.
- Садись. Ты, наверно, голоден.
Усевшись в одно из резных деревянных кресел с удобными для мал’ах низкими спинками, он придирчивым взглядом окинул накрытый стол. Все было на месте, и точно так, как он любил: тарелки из тонкого фарфора, хрустальные кубки, серебряные столовых приборы.
Не забыли еще хозяйских привычек. Что радует неимоверно…
---------------------------------
¹ слушать

Отредактировано Шеен-а-Сераф (2013-06-15 00:57:54)

За долгие годы привычка отгонять воспоминания стала настолько частью его, что он умел делать это почти без усилий. Полезное свойство, особенно, когда эти воспоминания приходят несвоевременно. Впрочем, ему трудно было представить, что бывает иначе. Разве может быть своевременным то, что выворачивает душу наизнанку? Лучше уж заменить это чем-то другим, прогнав, пусть и на время, ноющую боль. В конце концов, ему было чем заняться. Не каждый день подворачиваются такие интересные объекты для исследования, как тот, что сидел сейчас напротив него. Можно продолжить изучение… и незачем думать, что все это просто попытка заполнить пустоту.
Неравноценная замена. Игрушка.
Забавная игрушка, впрочем. В которой таилось много сюрпризов.
Например, явным сюрпризом было то, что, кто бы там не обучал бывшего карателя, он явно не затруднял себя тем, чтобы вбить ему в голову правила этикета, которые для любого мал’ах являлись почти что одним из догматов Света. Настолько, что, будь на месте Серафа кто-нибудь более консервативный, или просто более чопорный, он бы рухнул в обморок, не сходя с места. Древний же только хмыкнул и привычно подцепил вилкой кусочек ароматной рыбы, которую предпочитал всем другим лакомствам. За исключением тех моментов, когда ему случалось много колдовать, - тогда приходилось налегать на мясо.
Отпив из хрустального кубка пару глотков белого серейнского, он небрежно промокнул губы салфеткой. Собственные манеры он демонстрировал не столько, чтобы уесть, нет, просто иначе уже не получалось. Некоторые привычки въедаются в кровь и плоть так прочно, что избавиться от них нет никакой возможности.
Например, привычка к светской беседе за столом. Он, правда, не был уверен в том, что данный экземпляр ее поддержит, но отсутствие ответа тоже своего рода ответ, и дает довольно много пищи для размышлений. Впрочем, чернокрылый очень надеялся, что ответ-таки будет получен, так как этот конкретный вопрос мучил его с того момента, когда он увидел Лорела возле тела Девятого.
- А как ты узнал, что истинная суть Сиятельного Найл-эт-Тарона мм… нуждается в очищении?
По личному мнению Серафа,  лживая душонка Девятого уже не подлежала никакой чистке, и даже чертоги Прародителя вряд ли могли это исправить. Но не говорить же это сумасшедшему фанатику?

Это становилось все забавнее, и забавнее. Чернокрылый, с привычным ленивым изяществом орудовавший столовыми приборами, с трудом сдерживал смех, глядя на своего так называемого «сотрапезника». Отсутствие элементарных понятий о застольном этикете настолько явно бросалось в глаза, что Сераф испытывал сильнейшее искушение вывести как-нибудь это чудо в свет и посмотреть на реакцию чопорных аристократов. Нечасто среди мал’ах встречались те, кто не был подготовлен должным образом к светской жизни. Впрочем, в отношении данного экземпляра такая подготовка вполне могла показаться излишней. Все же его готовили не для гостиных, а для битвы. Древний вполне осознавал, что, пожалуй, был одним из немногих (по пальцам руки пересчитать) мал’ах, кому вообще могло прийти в голову усадить сумасшедшего с собой за стол. Но, тем забавнее было наблюдать за ним сейчас и прикидывать, стоит ли восполнять пробелы в образовании, или и так сойдет. Все зависело от того, как его использовать, а именно этого чернокрылый еще не придумал. Пока ради интереса, а там видно будет.
Поставив на стол наполовину опустошенный бокал, он переплет пальцы, с искренним интересом глядя на собеседника. Известие, рассказанное им, весьма озадачивало, так как Сераф, при всей своей немалой осведомленности, плохо представлял себе мага, на которого пришлось натравливать этого фанатика. И, тем интереснее было бы узнать, чем таким не угодил Девятому этот бедолага.
- Очевидно, этот маг очень силен, если для расправы с ним пришлось привлечь тебя, - замечание, пожалуй, могло бы сойти за комплимент, если бы было сказано иным тоном, но прозвучало все так же, простой констатацией факта, - И в каком преступлении его ложно обвинили?
А, точнее, насколько сильно он насолил Совету, или Девятому лично…

Неужели не чувствует сам, как неудобно этим есть мясо?
Сераф мельком взглянул на отложенные карателем вилку и нож, и снова перевел взгляд на не слишком-то выразительное лицо Лорела. Тот, надо сказать, не выглядел довольным, что его отвлекали от ужина, и чернокрылый на короткий момент испытал даже что-то похожее на угрызения совести и желание дать карателю нормально поесть, а потом уже зажать его в угол и продолжить расспросы. Впрочем, это был минутный порыв, растаявший довольно быстро. Сераф не имел привычки считаться с чьими-то удобствами, кроме своих, а потому он ограничился тем, что придвинул к Лорелу вилку и нож для мяса.
- Этим будет удобнее.
Мда. Интересно, что натворил этот маг на самом деле? С такими формулировками на него должны были напустить весь девятый департамент скопом. Я бы, кстати, напустил. А Девятый – щенок самоуверенный, нашел, тоже мне, кого посылать за ложнообвиненным. В таких делах нужно слать того, кто бьет, не задавая вопросов. Интересно, как этот-то до правды докопался? Эмпатией прощупал, что ли…
- Покушение на одного из Совета? Однако… Отстал я от жизни в своем поместье. Даже не знал, что кто-то на кого-то сегодня покушался.
Откинувшись на низкую спинку, он небрежно тряхнул колокольчик, стоящий на столе специально для такого случая.
Слуга появился почти мгновенно, видимо, находился где-то неподалеку. Впрочем, Серафа мало волновало, откуда он взялся. Подслушивания он не боялся, так как всегда в случае необходимости секретного разговора, окружал себя и своих собеседников завесой тишины, не пропускающей голоса, но не заглушающей колокольчик.
- А скажи-ка мне мм... – на короткий момент он запнулся, обнаружив, что не помнит имени этого конкретного человека, а потом махнул на это рукой и продолжил. – Что сегодня новенького в Ильменрате? Не было ли каких-нибудь происшествий?
На лице человека не выразилось ни капли изумления. В самом деле., что может быть естественнее такого любопытства от хозяина, который не был в столице уже несколько месяцев? Поэтому, слуга, не моргнув глазом, вывалил на господина все городские новости на сегодня, уложившись всего в пять минут, и уделив особое внимание той, о которой все шептались, но никто не смел пока говорить вслух.
Покушение на Первого? Мда. Мало я сегодня высказал Сиятельному Второму за недостатки в охране городских улиц. Завтра нужно будет добавить…
- Хорошо, иди, - дождавшись, когда человек выйдет, Сераф хмыкнул и снова взял вилку, - Надо же, унес в дом на руках. Не удивлюсь, если еще и в свою постель. Еще бы, такая возможность…
Разрезав кусок мяса на тарелке на несколько кусочков, он подцепил один вилкой, и, окунув его в соус, рассеянно поинтересовался:
- А что за артефакт желал получить Найл-эт-Тарон? Что-то я не припомню реликвий, которые принадлежали бы одновременно всему Совету…

Реакция карателя на не слишком-то пристойную шутку о Седьмом была не то, чтобы неожиданной, скорее, слишком бурной. Сераф, не ожидающий такой вспышки в ответ на реплику, которая в светском обществе Ильменрата вызвала бы самое большее, вежливые смешки, только удивленно вздернул бровь, демонстрируя всем своим видом, что причина такой несдержанности ему непонятна. Древнему цинику трудно было представить, что остался кто-то в Светлых землях, кто не слышал бы о репутации Аль'Кората. А уж поверить в то, что кто-то может еще обольщаться на счет компании мерзавцев, прибравших к рукам Светлые земли, чернокрылому было еще труднее.
Но не невозможно, впрочем. Особенно, если вспомнить, для чего натаскивали сидящего напротив него мал'ах.
Безоговорочное подчинение и вера… удобное оружие, не более того. Нужно ли ему знать, кому именно он служит? Вряд ли. Во-первых, не поверит. А во-вторых… хуже будет, если поверит.
Припомнив участь Найл-эт-Тарона, Сераф мысленно постучал себя по лбу. Если этот ненормальный убил уже одного Сиятельного, то что помешает ему убить второго (к слову сказать, заслуживающего этого не меньше Девятого) так же спокойно и во славу Света? Ничего. А это означало очередную смуту, и, как следствие, лишнее беспокойство лично для Серафа. А беспокоиться он не любил и не желал. Поэтому, самым разумным сейчас было… нет, не сдать назад, а ответить так, чтобы не солгать, но и не сказать всей правды.
- Во-первых, никакой непристойности в том, что я сказал, не было. Прародитель, в своей безмерной любви к нам, даровал своим детям возможность принимать плотский облик, дабы мы не только служили ему, но и наслаждались радостями бытия, к коим относится и любовь физическая. Отвергать и порицать то, что даровано нам с такой милостью и любовью - это отдает неблагодарностью к подарку нашего отца, ты не находишь? Кроме того, судить о том, что тебе неведомо, как минимум неразумно. Что же касается Сиятельного Седьмого… - он сделал паузу, будто бы для того, чтобы прожевать кусочек мяса, а на деле, чтобы сформулировать как можно более нейтральный ответ. – О нем ходит много сплетен, но вряд ли кто-то сможет рассказать что-то достоверное о его личной жизни. – Ну, еще бы, блудливый твареныш умеет маскироваться в добродетель… как и все они. – Допускаю, что, по роду своей деятельности являясь разведчиком, он сам приложил руку к созданию своей репутации. – Если быть строгим, не руку, конечно, но и так сойдет… - Я же, со своей стороны, имел в виду, что прискорбное происшествие может укрепить их с Первым… дружбу и взаимное доверие.
В этом пункте Сераф был абсолютно искренен, без крупицы лицемерия. Он и в самом деле нес сомневался, что, затащив Первого в постель, Седьмой легко проникнется к нему дружескими чувствами. И, следовательно, большая часть удовольствия от посещений Рассветного замка уйдет безвозвратно, поскольку эти двое больше не будут кидаться друг на друга, как два пса. Это даже несколько огорчало чернокрылого, любившего наблюдать за такими представлениями, но, будучи настроен философски, он готов был принять сей факт как данность, и не тратить на него лишних мыслей.
Тем более, что подумать итак было о чем.
- Чаша Авис Енны? – только привычка к сдержанности помешала ему ярко вспыхнуть, и все эмоции выразились только лишь в побелевших пальцах, которыми он сжимал вилку. – Эта проклятая всеми силами жестянка опять вернулась? Неужели… все до такой степени плохо?…
Последние слова не прозвучали вопросом. А, если и было в них что-то подобное, то обращено оно было не к Лорелу. Сераф, впервые за этот вечер, по-настоящему встревожившийся, вопрошал скорее самого себя.

На выступление Серафа относительно прелестей плотской любви, Лорел отреагировал соответственно и ожидаемо. То есть, никак. Что косвенно свидетельствовало либо о полной неосведомленности в этой области, либо, что тоже было вполне вероятно, что данный субъект просто-напросто ни разу не получал удовольствия в процессе физической близости. Чернокрылый склонялся скорее ко второму варианту, так как, насколько ему было известно, ни одна ломка не обходилась без насилия. Хотя, и первый вариант тоже был вероятен. С этим еще предстояло разобраться, но потом. Сейчас имелись куда более насущные проблемы, и, прежде всего, неожиданно объявившийся артефакт, чье явление не предвещало ничего хорошего. Для древнего, так точно, потому что погоня за Чашей вполне могла вылиться в новую войну, особенно, если она, не дай Свет, попадет к демонам.
Хотя, было бы хуже, если бы она попала к Девятому. Право, его смерть решила нам множество проблем. Главное теперь, чтобы его должность не досталась очередному фанатику войны… С другой стороны, теперь становится ясным желание Сиятельных избавиться от этого мага. Вот уж попал, так попал бедолага. Если сейчас к его травле еще и демоны подключатся…
Он медленно положил вилку на стол, мимоходом удивившись тому, что, оказывается, успел погнуть ее, пока слушал новости от Карателя.
- Иномирский маг? Еще не легче… Откуда иномирец может знать ритуалы, которые следует, или не следует проводить над Чашей?
Нет, с этим определенно надо разобраться. Тем более, что, скорее всего, именно об этом со мной будет завтра говорить Пятый…
Сераф поднялся из-за стола, и, обогнув его, встал позади карателя, положив руки ему на плечи, одновременно удерживая его на месте, и настраиваясь на его ауру.
- Опусти щиты, - его голос звучал мягко, но в нем чувствовались стальные нотки, - Мне нужно просмотреть твою память.
По правде говоря, ему не было необходимости в непосредственном контакте, будучи архимагом ментальной магии, он мог прочесть память, просто глядя в глаза, но, это был удобный повод проследить, как игрушка реагирует на прикосновения, когда одежда не мешает чувствовать тепло чужого тела. А туника, как раз была достаточно открытой, чтобы это обеспечить. В общем-то, с этим расчетом он ее и выделил. Дела делами, а эксперимент продолжался, и прерывать его Сераф был не намерен. Впрочем, чуть успокоить нервного подчиненного все же соблаговолил.
- Я не буду читать глубоко. Хочу просто увидеть этого мага и ритуал.

- Нужно зачаровать амулеты, чтобы они маскировали сами себя, - мимоходом отметил маг, чуть сильнее сжав плечи карателя, и, уже окончательно настраиваясь на работу. Не самую любимую, надо сказать, но сейчас остро необходимую.
Очень медленно опустив часть щитов, он невольно поморщился. Эмоциональный фон Лорела был слишком неспокойным, и это отвлекало. Мысли карателя Сераф трогать не стал, но в этом и не было насущной необходимости. Если учесть нервное подергивание крыльев и легкую дрожь, можно было сделать весьма однозначный вывод, что новая игрушка если не боится чужих прикосновений, то относится к ним весьма негативно. К сожалению, именно сейчас не было возможности изучать все возможности, которые давал такой вывод. Нужно было еще некоторое время уделить более насущным проблемам и выяснить, в какой мере они являются проблемами лично для Серафа.
- Ты слишком встревожен, это мешает. Успокойся и настройся на недавние события. Если не будешь перебивать поток посторонними мыслями, все закончится быстро.
Он мягко, положил ладонь на лоб карателя, продолжая удерживать его за плечо и, очень осторожно, чтобы не причинить боли, не напугать и не повредить еще больше и без того не слишком-то целый рассудок, погрузился в чужие воспоминания.
Это далось ему без труда, так как белокрылый честно и буквально выполнил приказ, полностью открыв свой разум и свою память. Серафу даже не пришлось долго искать, он почти тут же увидел то, что его интересовало. И убедился, что был прав, заинтересовавшись этим вопросом. Там, определенно было на что посмотреть, и над чем поразмышлять.
Он и размышлял, отслеживая добычу среди деревьев, отмечая машинально необычный цвет его ауры, следя за поединком, разговором, и, позже, ритуалом (который узнал с первого взгляда), прислушиваясь к тихому диалогу мага со странными призраками и внимательно вглядываясь в живой браслет на руке чародея. Происходящее захватил его настолько, что он едва не поддался искушению проникнуть через память своей игрушки и в память странного мага, но его остановило слияние сознаний этого мага и его артефакта. При таких условиях попытка читать мысли могла стать опасной, как для проводника, так и для самого Серафа, и древний, с некоторым сожалением, расставшись с соблазнительной мыслью, отступил из памяти Лорела, так же медленно и осторожно, чтобы не устроить им обоим все прелести резкого разрыва контакта его разума с чужой памятью.
Возвращение в реальный мир, прежде всего, «порадовало» его резко навалившейся усталостью, и он, почти машинально вспомнил, что сегодня довольно много применял магию, что, разумеется, не пошло на пользу его резерву. Это было неприятно, но поправимо.
Он потряс головой, приходя в себя, и обнаружил, что в процессе чтения памяти, прижал к себе «жертву» слишком сильно, возможно, как раз в тот момент, когда пытался использовать чужое сознание как проводник. Машинально разжав пальцы, он убрал назад свои волосы, которые, упали вперед и касались спины карателя. Возможно, парой минут позже, он бы даже и не подумал отодвигаться, и понаблюдал за реакцией, но сейчас он был слишком заинтригован тем, что увидел.
- Вот как… дитя демона и элементаля, Измененный, да еще и хранитель какого-то мира… архимаг, конструктор… впрочем, последнее неудивительно, если он потомок элементаля, божественный кузнец… И ему нет еще трех тысяч лет. Однако. Откуда только к нам занесло такое… такую шутку природы. Амфора Саэра… давненько я такого не видел. Даже интересно, что он еще может сделать. Вот уж был бы подарочек для Сиятельного Пятого. Не сомневаюсь, он был бы счастлив, если бы ему доставили это сокровище… но, судя по тому, что вместо этого маг был приговорен к смерти, он отказался сотрудничать с Советом и теперь направляется к людям. А значит, у нас будет третья сторона… неприятно. Его кровь может доставить нам всем много проблем. Очень много…

Отредактировано Шеен-а-Сераф (2013-06-18 04:12:51)

Всесторонне проанализировав ситуацию, Сераф немного успокоился, решив, что ему лично, а, главное, его тщательно лелеемому покою ничего не грозит. Сам он Чашу искать не собирался не при каких обстоятельствах, титула Единого добиваться тем более, да и маг этот интересовал его разве что умозрительно. Да и вообще, не дай Свет, оказаться в пределах досягаемости Сиятельных, когда они вцепятся друг другу в глотки. Словом, самым разумным будет, как можно скорее вернуться в Зеленые холмы и жить тише воды, ниже травы. Судя по тому, что Чаша снова была в поиске, Сиятельным, если они захотят ее найти, предстоят нелегкие деньки. А уж интриги в департаментах и выбор среди толпы претендентов нового Девятого должны были с гарантией занять Совет на неопределенное время так, что им будет не до развлекающегося в своем поместье древнего.
Завтра же домой. Дам с утра показания, повидаюсь с Пятым и, прямо из Рассветного замка, порталом в Зеленые холмы. На то, что сейчас начнется в Ильменрате, нужно смотреть со стороны и под бокал серейнского. И, желательно, не высовываясь… Да и зачем, мне, если вдуматься, высовываться? Можно подумать, у меня нечем заняться…
Сераф покосился на свою игрушку, невозмутимо продолжавшую ужинать, и улыбнулся с легким предвкушением. У него действительно было чем заняться. И это занятие было куда интереснее, чем интриги Совета.
Кивнув своим мыслям, он вернулся на свое место за столом, снова взял вилку, повертел в руках, выпрямил ленивым жестом (взяв на заметку напомнить управляющему вызвать ювелира) и снова приступил к трапезе. Беспокоиться о том, как будут господа из Совета разбираться теперь с возникшими после смерти Девятого проблемами, он не собирался.
Обмакнув кусочек мяса в соус, и тщательно прожевав, он запил его вином из бокала, и снова с интересом уставился на свое «приобретение».
- Ты боишься прикосновений, или они тебе неприятны. – В сказанном снова не было вопроса. Опять равнодушная констатация факта. - Почему? Или это тоже секрет?

Сераф скрыл насмешливую улыбку за бокалом вина. Скорее по привычке, впрочем, так как не собирался скрывать от игрушки свое искреннее веселье по поводу ее, игрушки, убеждений. Вообще, видеть воочию результат качественно проведенной ломки было даже приятно (ну хоть что-то научились за эти века делать, как следует!) Хотя, конечно, некоторые недочеты древний наблюдал, и пока не решил, что будет интереснее делать: доломать окончательно, или, воспользовавшись этими недочетами, попытаться провести, так сказать, реморализацию.
Было бы даже забавно показать ему, как приятны могут быть прикосновения. Жаль, не судьба…
Сераф, на всякий случай, смерил игрушку взглядом и пожал плечами. Нет, ничего не дрожали, и даже не дергалось. Собственно, древний и не сомневался в том, что ему, с  его почти угасшей с возрастом (или, скорее после некоторых событий) чувственностью, просто напросто смешно браться за растапливание идейных ледышек. Как разжигать страсть, если сам холоден?
К тому же, сейчас точно не время. Есть и более интересные дела.
- Ну, меня-то ты, надеюсь, не подозреваешь в намерении причинить тебе вред?
Он усмехнулся, давая понять, что даже думать о подобном – чистой воды глупость. Или, точнее, непомерное самомнение. Слишком уж велика была пропасть между изломанным мальчишкой неизвестного происхождения, и высокомерным аристократом, и последним из древних к тому же. Во всяком случае, Сераф считал эту пропасть непреодолимой.
- Но, должен заметить, что местами твои понятия о приличиях кажутся несколько устаревшими. Впрочем, это твое дело.
Чернокрылый пожал плечами и вернулся к ужину, давая понять, что разговор пока окончен. В любое другое время он бы порасспрашивал еще, но опустошение резерва породило зверский голод, который было необходимо насытить. Если, конечно, он хотел быть завтра готовым ко всему.
Покончив, со своей половиной того, что стояло на столе, он снова тряхнул колокольчик и приказал появившемуся слуге подать воду для мытья рук. Что и было выполнено. Вышколенный раб появился немедленно (ясное дело, заранее поставили за дверью, чтобы хозяину, не дай Свет, не пришлось ждать) и поочередно поднес древнему и его «гостю» серебряный тазик с теплой водой, от которой исходил аромат мяты. Второй такой же вышколенный  мальчишка подал каждому вышитое полотенце. Обычный ритуал, но чернокрылый не удержался и покосился на карателя, интересно было, как тот отнесется ко всем этим светским условностям.
Покончив с привычным ритуалом, Сераф поднялся из-за стола и, усевшись снова за письменный стол, дождался, пока слуги уберут со стола и покинут комнату, после чего, обмакнув перо в чернильницу, не оборачиваясь, проинформировал:
- Завтра утром мне нужно посетить Рассветный замок, ты пойдешь со мной. Сразу оттуда мы отправимся в мое поместье. Я привык к уединению, и город меня утомляет.
Он задумчиво изучил последнюю написанную строчку, задумчиво нахмурился, вспоминая намеченное продолжение, и, прежде, чем окончательно погрузиться  в работу, рассеянно махнул пером в сторону постели.
- Ложись спать. Ты, наверно, устал.
И, щелчком пальцев погасив магические светильники, подвесил над столом небольшой светящийся шар. Для работы ему этого было достаточно, а, если карателю и этот незначительный огонек будет мешать – тем хуже для него. В крайнем случае, отвернется.