Иногда даже в молчаливой покорности есть плюсы. Вот, например, сейчас, когда, в ответ на приказание, Тен-эт-Лорел не стал тратить время на вопросы и уточнения, а просто повиновался. Это было как раз кстати, так как настроение у Шеен-а-Серафа было не то, чтобы объясняться.
Отметив, какую именно Каратель прихватил тунику (надо же, тяга к шелку проснулась!), Сераф на время выбросил его из головы, занявшись собственным внешним видом. Вызванные слуги привычно засуетились вокруг, повинуясь кратким емким приказам, которые мал'ах изрекал время от времени, и меняя дневной костюм на подобающий случаю вечерний. Тоже зеленый, но немного другого оттенка и с более затейливой вышивкой. И украшения к нему он собирался надеть самой причудливой работы, как всегда без камней, но украшенные зеленой эмалью и перламутром. На то, что внешний облик его, подходивший эксцентричному древнему, не сочетается с новым статусом, ему было наплевать.
Регалии Девятого он надевать тоже не собирался. Да и не подходили они ни к одной детали его костюма, выбранного именно с таким расчетом.
Раз избрали – пусть терпят. И без того сегодня придется терпеть вокруг восторженно настроенный молодняк, не хватало еще обременять себя лишними неудобствами. Нужно было все же изначально заказывать более легкие медальоны… и как я раньше не замечал, насколько они тяжелые и неудобные?
Отогнав неприятную мысль, что неприятные ощущения напоминают не физическое неудобство, а следствие внутреннего протеста, чернокрылый достал из стола большой ларец с украшениями и занялся подбором тех, что подходили бы, как к общему виду костюма, так и для его планов.
Когда Лорел вышел из ванной, облаченный в тонкий струящийся шелк, Сераф как раз, отослав уже слуг, заканчивал подбирать кольца и украшения, подходящие к тунике Карателя. Сама туника смотрелась чересчур строго и скромно, но, для юной девушки, в первый раз появившейся в свете, подойти. Особенно, учитывая придуманную для девушки легенду.
Молча проведя все необходимые манипуляции с украшениями, чтобы те подошли Тен-эт-Лорелу, Сераф сдвинул на край стола плетеный из цепочек пояс, украшенный оливинами, пару колец и неширокое изящное ожерелье, и взял щетку для волос. Позвать кого-то из слуг для того, чтобы занялись волосами «воспитанницы» было невозможно в принципе, поэтому, приходилось опять вспоминать старые навыки.
Хм, но не могу же я этим заниматься каждый день? Нужно нанять кого-то, что ли…
Кстати…
- Сядь, - спокойно приказал он, кивая на ближайший стул, - Мне нужно заняться твоими волосами. И, заодно, дать инструкции. Да, к слову, а где ты жил все эти годы, пока Найл-эт-Тарон тебя прятал? И с кем?

Рука чернокрылого, вооруженная позолоченной щеткой для волос на пару мгновений замерла над очередной прядью волос, а потом, как ни в чем не бывало, возобновила движение. Что ж, этого и следовало ожидать от Найл-эт-Тарона. Обил одним выстрелом двух зайцев – и наказал за какой-нибудь незначительный проступок, и приставил к Карателю слуг. Или соглядатаев, что тоже вероятно. А новому Девятому теперь разбираться. Даже любопытно, как бы разбирался действительно новый Девятый, не посвященный в тайну Карателя? Предусмотрел ли Найл-эт-Тарон какой-нибудь вариант для тех, двоих, на случай его внезапной безвременной кончины?
- Завтра утром я дам тебе артефакт, переправишь их сюда. Свое наказание они уже получили, пора начинать новую жизнь.
И какое наказание… жить в глуши, в компании полсумасшедшего фанатика… хорошо, если и они за компанию не рехнулись…
Вечерняя прическа требовала большей затейливости, чем утренняя, но у Серафа не было слишком много времени, чтобы превращать небедную, надо сказать, шевелюру Карателя в произведение искусства на один вечер, поэтому он ограничился несколькими нитями зеленоватых камней, чтобы оплести волосы, и узким, украшенным искорками хризолитов обручем, с одним-единственным свисавшим на лоб камнем. Получилось неплохо – не слишком броско и вызывающе, но, в  то же время, вполне достойно для посещения скромного вечера в дом знатного (тут Шеен-а-Сераф с трудом скрыл усмешку, так как происхождение Сиятельного Седьмого, было, прямо сказать, не тем, о котором стоит много говорить) аристократа. В конце концов, они приглашены не на бал и не на настоящий светский прием, где следует поражать всех блеском драгоценных камней, сойдет и так. Молча застегнув на шее Карателя ожерелье, в котором один из камней был еще и накопителем и защелкнув мудреную застежку пояса, он положив на край стола, туда, где дожидались своего часа кольца, пару длинных перчаток, и на этом закончил приготовления, еще утром казавшиеся ему веселой игрой, а сейчас не более, чем скучной необходимостью. События этого дня перебили в нем желание развлекаться и засели где-то глубоко занозой непрекращающейся тревоги.
Впрочем, он был слишком аристократ, чтобы показать ее кому бы то ни было. В особенности своему живому орудию.
- В Ильменрате небезопасно, - ожидая, пока Тен-эт-Лорел наденет оставшиеся украшения и обувь, чернокрылый внимательнейшим образом рассматривал свои руки, проверяя их гладкость и тускловатый блеск узорчатого металла на кольцах. – Мне нужна охрана… особенно теперь. Но такая охрана, чтобы никто не заподозрил, что она есть. Чтобы поверили в мою беспечность и потеряли бдительность. Я хочу знать, кто таскает в город демонов-наемников, устраивая засады на улицах. Поэтому ты будешь сопровождать меня в облике девушки. Задача ясна?

- О, так ты его все же получал? – только очень чуткое ухо могло различить под вежливым интересом в тоне древнейшего откровенную издевку. – И как давно, позволь узнать?
Вопрос, впрочем, был скорее риторическим, так как Серафу было не особенно интересна биография Карателя до того момента, как он попал в девятый департамент. Точнее, он не собирался о ней расспрашивать, полагая, что ему вряд ли дадут ответ. Ну, или заставят вытаскивать этот ответ клещами. Гораздо проще было ознакомиться с личным делом в архивах департамента. Потом. Как-нибудь. Когда хоть немного схлынет иссушающее раздражение, полностью затмевающее даже вчерашнее желание долго и плодотворно развлекаться с живой игрушкой. Сейчас он мог думать только о том, что та часть его прошлого, которую он старательно изгонял из своей жизни, внезапно настигла его, нанеся удар, который он не смог отразить.
Кстати, о прошлом…
Вспомнив кое-что важное, он, продолжая краем уха слушать Карателя отошел к стене возле кровати, и, надавив на кусок обшивки в изголовье, извлек из открывшегося тайника низкий квадратный ларец, абсолютно гладкий, без резьбы и украшений. Впрочем, переливчато-золотистый оникс, из которого она была сделана, в них и не нуждался, будучи красив сам по себе. Единственным вмешательством в строгую простоту материала, была золотая окантовка, огибавшая шкатулку в паре дюймов от дна и украшенная изображениями птиц и фруктов.
Помедлив, Шеен-а-Сераф сел на кровать, открыл ларец и невольно вздрогнул, когда на него с обложки книги взглянуло ярко памятное ненавистное лицо. Один из десяти экземпляров из особого тиража знаменитого когда-то романа "Тень от ладони". Последння книга, которую иллюстрировала Благословленная леди Эль'Тарис. Правда, издан он был с другими иллюстрациями, эти десять книг были напечатаны по спецзаказу и хранились у автора. Чему Шеен-а-Сераф был безумно рад, так как роман впоследствии переиздавался, а лицо, изображенное на обложке, было не из тех, которые ему хотелось бы видеть часто.
Интересно, ты предвидела что-то, мой свет, когда пожелала изобразить его в этой книге?
Болезненно вздрогнув, он вдвинул крошечное яблоко в клюв украшающей окантовку птицы, и из шкатулки, щелкнув, выдвинулось второе дно. Конверт из плотной вощеной кожи был на месте. Расстегнув ряд заклепок, Сераф заглянул внутрь и болезненно поморщился при виде знакомого почерка. Бумаги были тоже в порядке, предусмотрительно защищенные всеми необходимыми заклинаниями.
Вот и отлично.
Вернув конверт в ларец, он снова защелкнул потайную защелку, и убрал ларец в пространственный карман. Возможность передать это давно заждавшееся послание адресату была слабой, но можно было хотя бы попытаться.
- Итак, к вопросу о твоих замечаниях, - разобравшись с этим делом, он вернулся к столу, критически оглядывая Тен-эт-Лорела, - кое-какие необходимые указания для поддержания образа я тебе дам, разумеется. Веди себя скромно, глаза держи опущенными, голос подавай как можно реже. Если кто-то начнет расспрашивать тебя о том, кто ты, и откуда, ссылайся на меня и говори, что я запретил рассказывать. Кстати, это не будет ложью, так как я действительно запрещаю. Танцев на таких вечерах не предполагается, поэтому такое испытание тебе не грозит. Держись поближе ко мне, если я отойду, оставайся на месте и никуда ни с кем не уходи, в особенности с хозяином дома. - Впрочем, это уже было лишнее, не до такой же степени он болван, чтобы пытаться соблазнять гостью, пришедшую со мной… Хотя, соблазнение это полбеды, будет хуже, если… впрочем, вряд ли. – За девушками в светском обществе принято ухаживать и оказывать им всяческие знаки внимания, так что не нужно принимать их за непристойные предложения, пожалуйста. Будь со всеми вежлив, не забывай, что находишься в приличном доме респектабельного семейства. Без моего приказа никаких чисток не начинай. Ничему из того, что я буду говорить и делать, не удивляйся. На этом все. Будут еще какие-то вопросы?

Отредактировано Шеен-а-Сераф (2014-10-30 18:51:38)

Мечтательный вид Тен-эт-Лорела Шеен-а-Серафу чрезвычайно не понравился. Может быть, это было влияние момента, но ощущение забавности происходящего, и, в частности, этой авантюры, никак не желало возвращаться, что несколько раздражало древнейшего, для которого, это ощущение было чем-то вроде брони. И, возможно, из-за повышенной раздражительности, любая, даже самая незначительная мелочь, воспринималась новоявленным Сиятельным весьма остро и с подозрением.
Но, как бы там ни было, собственная некстати всплывшая из небытия паранойя, не была причиной для косых взглядов и допросов (в особенности, когда на это не хватало времени), поэтому древнейший только чуть дернул бровью и отвернулся к зеркалу, проверить, все ли в порядке. Убедившись в том, что в этой последней проверке, по сути, не было смысла, Шеен-а-Сераф смахнув с переливчатой туники несуществующую соринку, и разгладив несуществующую складку, в последний раз склонился над шкатулкой и извлек из нее небольшую подвеску для ожерелья, - из горного хрусталя, - от влитого в нее Света, сиявшую, пожалуй, ярче любого бриллианта. Обернувшись к Лорелу, закрепил крохотный крючок за ажурную вязь ожерелья, так, чтобы накопитель лежал аккуратно в центре и касался кожи у самого уголка выреза туники.
- На всякий случай. Может понадобиться.
Застегнув на поясе свой неизменный футляр с курительными принадлежностями и амулетами, обновил щиты у себя и Карателя и на этом счел приготовления законченными.
Вызвал почтительно дожидающегося за дверью управляющего, проинструктировал его касательно дел на вечер, и, взяв со стола перемещающий артефакт, невозмутимо бросил его на пол, активируя. На регалии Девятого, лежащие в центре стола, он даже не взглянул, не задумавшись ни на минуту о том, что следовало бы, наверно, надеть их. Или хотя бы одну из деталей, чтобы как-то обозначить свой новый статус. Нарушение им некоторых мелких общепринятых правил было уже привычным для светского общества, и вряд ли кто-то догадался бы, что сегодня это нарушение было не эпатажем, а следствием молчаливого протеста.

в гости